Сумитэру Танигути

Г-н Сумитэру Танигути (Sumiteru Taniguchi) родился в 1929 г. В августе 1945 г. ему было 16 лет. Он работал в почтовом отделении Мотохаката. Когда взорвалась атомная бомба, он был вне дома, в района Сумиёси, где разносил почту. Он находился в 1.8 км от эпицентра взрыва, и остался в живых чудом. Он получил серьёзные ранения и провёл в госпитале 3 года 7 месяцев. Г-н Танигути рассказывает людям в Японии и за границей о реалиях атомной бомбардировки и выступает за уничтожение ядерного оружия. Он — председатель Nagasaki Council of the A-Bomb Sufferers.

Интервью с Сумитэру Танигути, жителем Японии, Нагасаки

(1994 г.)

И: В 1945 г. Вам было 16 лет, и Вы жили в Нагасаки. Вы учились в школе или работали?

Танигути: Мои старшие сестра и брат покинули дом, как только окончили школу, и я должен был получить работу, чтобы заботиться о семье. В 1943 г. я поступил на работу в почтовое отделение. В основном я разносил почту, но изредка доставлял телеграммы или собирал письма.

И: Каким был Нагасаки во время войны?

Танигути: После того года [1943] было много воздушных налётов. Некоторые произошли в конце июля, некоторые — в августе. По другую сторону горы находилась верфь, и её бомбили. Также бомбили район перед станцией Нагасаки. Во время разноса почты я несколько раз встречался с летящей шрапнелью.

И: Часть города уже была разрушена?

Танигути: Не так скверно. Некоторую часть города бомбили, но масштаб бомбардировки не был настолько значителен. Я видел только два целиком разрушенных дома.

И: Осознавали ли Вы к августу 1945 г., что война повернулась против Японии?

Танигути: В основном люди в точности верили тому, что утверждало правительство и военная пропаганда. Мы не слышали ничего о том, что война повернулась против нас. Была Окинава, но не говорилось ничего указывавшего на то, что мы в плохом положении. Проходили даже ламповые процессии с восклицаниями: "Мы победили, мы победили!"

И: Что случилось с Вами 9 августа 1945 г.?

Танигути: В течение ночи 8-го были воздушные тревоги. Когда они закончились, почтовые работники должны были отчитаться в почтовом офисе. В течение ночи 8-го мы все оставались в офисе, а на следующий день (9-го) моя смена начиналась в полдень... Но мой начальник сказал мне, чтобы взамен я совершил его обход утром, и поэтому я вышел разносить почту рано.

И: Вы слышали звук отбоя? Как Вы узнали, что отправляться безопасно?

Танигути: Я покинул почтовое отделение после 9 часов и начал на велосипеде свой объезд. В пути, около 10 часов, думаю, я услышал воздушную тревогу, но, поскольку был в сельской местности, то подумал, что ничего серьёзного не произойдёт. Затем мой велосипед прокололся, и я оставил его и разносил почту пешком. Когда я завершил свой обход, то вернулся к велосипеду починить прокол. Затем воздушная тревога была отменена. Около 11 часов я покинул почтовое отделение Нисиура-Ками (как оно тогда было известно) и затем доставил почту ещё в несколько домов.

Когда я ехал на велосипеде, то услышал звук самолёта на расстоянии. Я подумал, "Как странно, воздушная тревога уже закончилась". Я постарался взглянуть назад, и увидел нечто, похожее на радугу. В следующий момент меня бросило на землю, и некоторое время земля содрогалась. Я прильнул к ней, чтобы не взлететь в воздух. Когда я взглянул вверх, дом, который я только что миновал, оказался разрушен. Последний из тех домов, куда я относил почту, все ещё стоял. Также я увидел сбитого с ног ребёнка. Крупные камни летели по воздуху, и один упал, ударил меня и снова улетел в небо. Я осознал, что огромная бомба взорвалась неподалёку от меня, и подумал, что умираю. Но затем я уверил себя, что не могу умереть, — я не умру здесь.

Когда, казалось, всё стихло, я попытался подняться. Кожа моей левой руки, от плеча до кончиков пальцев, свешивалась как лохмотья. Я дотронулся рукой до спины, но там не было одежды. Я мог чувствовать только нечто склизкое.

И: Что случилось потом? Вы видели других людей?

Танигути: Мой велосипед был полностью скручен и пришел в негодность. Почтовая сумка, висевшая на руле, раскрылась, и почта была рассыпана вокруг. Я машинально собрал письма, положил их около велосипеда и затем отправился искать убежище. Я не чувствовал никакой боли, и крови не было. Но вся моя энергия, казалось, исчезала. Я мог только брести вперёд с единственной мыслью: куда же мне идти?

Я прошел около 200 ярдов к туннелю, который использовался для изготовления торпедных бомб. Там я сел на табуретку и попросил людей срезать кожу с моей руки, поскольку она свисала и сошла в пути. Они срезали часть рубашки, которая ещё оставалась, и протерли мою руку машинным маслом.

И: Куда Вы пошли затем?

Танигути: Спустя некоторое время люди стали думать, что бомбили завод, и нам следует искать убежища в другом месте. С тех пор, как сбросили бомбу, прошло около десяти минут. Я изо всех сил попытался подняться, но не смог. Также я не мог идти. Парень, который чувствовал себя достаточно сильным, отнёс меня к холму и положил на траву в тени.

Множество людей собиралось вместе в поисках воды. Некоторые называли свои имена и просили других сообщить о них семьям. И люди умирали, один за другим. Около двух часов все, кто мог двигаться, шли вдоль рельсов, но ещё больше людей падало и умирало в пути.

И: Что произошло с наступлением сумерек?

Танигути: Ночью город, гора и заводы были все в огне, и было светло как днём. Среди всего этого люди ещё искали свои семьи и близких. Я видел американский самолёт, спустившийся книзу, чтобы расстреливать этих людей. Когда этот самолёт снова поднялся, одна шальная пуля задела камень, издав резкий звук. Этот камень находился рядом с тем местом, где лежал я.

В ранние часы начался дождь, и я смог глотнуть немного воды с листьев. Когда пришло утро, никто из тех, кто лежал возле меня, не был жив. И когда прибыла спасательная команда, они подумали, что я мёртв так же, как и другие. Я попытался позвать на помощь, но не смог собраться с силами, и был оставлен там ещё на две ночи.

И: Как Вы были спасены? Как Вам удалось выжить?

Танигути: Меня нашли через три дня и доставили в деревенскую клинику примерно в 18 милях от Нагасаки. Меня положили на пол начальной школы. Было 11 августа, так что лечения не было, но мне дали еду. Спустя ещё три дня мои раны начали кровоточить, и я стал чувствовать некоторую боль, но не сильную. Меня переместили из одной школьной клиники в другую. В середине сентября я был переведен в клинику в начальной школе в Нагасаки, где пациентов лечила бригада Университетского госпиталя. После того, как я был туда перемещён, первой надлежащей медицинской помощью, полученной мной, стало переливание крови. Но моё тело не могло воспринять её. Я ужасно страдал от анемии, и превратился в одни кожу и кости.

И: Что происходило с пациентами вокруг Вас?

Танигути: Очень мало пациентов кричало от боли. Они просто умирали один за другим. Я думал, как странно, что никто не говорит "Как больно!". Возможно, пострадала наша нервная система. У нас не шла кровь, вероятно, из-за того, что даже функция производства крови была повреждена радиацией. Таким образом, первым лечением в университетском госпитале было переливание крови, но, как я говорил, даже это не помогало.

С того времени — примерно через месяц после взрыва бомбы — мои раны начали гноить и сочиться. Моё живое тело было обожжено, но только через месяц началось нагноение. Когда я лежал на животе, с боков находилась старая ткань, которая пропитывалась гноем и должна была заменяться по нескольку раз в день. Большинство жертв атомной бомбы говорили, что их поражали личинки, но только более чем через год мухи отложили на мне яйца. Ни одна, даже маленькая муха, не смела приблизиться к моему телу. Один профессор биохимии сказал, что возможно от него исходила разновидность запаха, отпугивавшего мух.

И: Какого рода лечение Вы получили затем?

Танигути: Несмотря на участие медицинской бригады Университетского госпиталя, по сути это была временная клиника в школе. Там не имелось должного медицинского оборудования. Они принимали те меры, какие могли, но не медицинской природы. Например, даже в Университетском госпитале говорили, что атомная бомба была ядовитой. Поэтому они делали для нас травяной чай из кипячёных листьев хурмы, который, как они верили, оказывает противотоксичное воздействие. Однажды они убили корову, принесли ещё дрожащую печень, разрезали её перед нами на маленькие кусочки и сказали нам съесть их сырыми. Они сказали нам, что для эффекта это должно быть съедено сырым. Их доводом было, что, поскольку в наших организмах не может производиться нормальная кровь, мы должны пополнить её при помощи говяжьей печени, но, конечно, это не имело реального воздействия.

Приблизительно в это время из Америки поступил пенициллин, но позже я слышал, что пенициллин не предназначался для лечения пациентов. Американская исследовательская команда доставила его для проведения некоторых медицинских экспериментов над людьми из Нагасаки и Хиросимы. Так или иначе, пенициллин неэффективен против радиации.

И: Вы могли, по крайней мере, получать достаточные дезинфицирование и перевязки?

Танигути: Я не знаю точно, что они использовали для дезинфицирования. Они покрывали раны антисептическими повязками с мазью, и на следующий день они были сухими. При замене перевязок они промывали раны солёной водой. Солёная вода не была медицински обработана, но накачивалась из порта для кипячения и использовалась как дезинфицирующее средство.

Я всегда думал, что солёная вода бралась из порта Нагасаки, но в прошлом году, исследуя документы, обнаружил, что она была не из Нагасаки. Множество жертв умерло в реках, в которых они искали утоления своей жажды. Эти реки вливались в залив Нагасаки, который также стал радиоактивным. Было написано, что солёная вода бралась из залива по другую сторону горы и кипятилась в огромном чане для медицинского использования.

Сумитэру Танигути, 16 лет

И: Итак, где Вы смогли получить уход, в котором нуждались?

Танигути: Мы не получали подходящего лечения до ноября... В ноябре, наконец, нас всех отправили в военно-морской госпиталь в Омуре, около аэропорта Нагасаки, где в то время располагалась военно-морская база...

Даже в военно-морском госпитале в Омуре мне не могли дать специального лечения. В следующем году они использовали особые медицинские средства, говоря, что это что-то специальное — но, задним числом, я не знаю, насколько это было эффективно для организма, столь серьёзно поражённого радиацией. Эта разновидность радиации задерживается в организме на долгое время, воздействуя на всю систему. И раз вся система поражена, нынешняя медицина ничего реально не может с этим поделать. Я думаю, никто не знал, как с этим справиться.

И: Миновало почти 50 лет, но мы до сих пор видим, как раз в три месяца Вы ходите в больницу на обследование. Как Вы страдаете все эти годы из-за единственного мига, когда была сброшена бомба! Какими были эти годы?

Танигути: Как вы знаете, после взрыва бомбы я не мог двигаться и лежал на животе год и 9 месяцев. Я страдал всё время. Никто не думал, что я выживу… В мае 1947 г. я наконец смог сесть. 20-го марта 1949 г. я покинул госпиталь в Омуре и вернулся в Нагасаки. Мои раны не зажили полностью, и я должен был продолжить лечение в Нагасаки. Мои раны не заживали даже спустя 15 лет.

В течение этого времени я испытывал боль, мне было плохо, и я хотел умереть. Наконец я попросил на работе недельный отпуск, покинул дом, никому ничего не сказав, и отправился в Катарацу в префектуре Сига, чтобы умереть. Я поднялся на холмы и пошел к морю обдумать это. Но в своих размышлениях я подумал обо всех тех людях, что погибли. Хотя я страдал от боли, но был всё ещё жив. Когда я подумал о тех, кто совершил это преступление против меня, то осознал, что должен жить ради тех, кто умер против воли. Я должен рассказать о том, что случилось, чтобы их гибель не была напрасной.

Однако физическая боль оставалась. Иногда я посещал две или три больницы за день в надежде, что там смогут вылечить мои раны.

Мои раны не заживали должным образом до 1960 г. То было 15-ю годами позже. Это было нелегко. Затем, там, где кожа была сожжена, развилась опухоль, и доктор сказал мне, что это рак... Война закончилась 49 лет назад, но не для нас. Мы, жертвы, страдаем до сих пор, и не знаем, как всё это скажется на будущих поколениях.

И я продолжаю думать о том, что я должен жить и поведать о случившемся стольким людям, скольким возможно, чтобы мой жизненный опыт никогда не повторился.

И: Как Вы думаете, Ваше послание было услышано?

Сумитэру Танигути с медицинской книжкой

Танигути: Чтобы создать мир, в котором мы сможем жить как люди, мы должны избавиться от всех материй, которые могут быть названы "ядерными"... Мы должны говорить о том, что случилось в Хиросиме и Нагасаки. Война закончилась 49 лет назад, но мы всё ещё несём войну внутри себя.

И: В 1954 г. американцы испытывали свою первую водородную бомбу, и в районе Бикини пострадала команда японского судна "Счастливый дракон". Что значил этот инцидент для Вас?

Танигути: Плутониевая бомба, сброшенная на Нагасаки, была совершенным примером эксперимента над человечеством. Но американцы, которые её сбросили, никогда не выражали никакого раскаяния. Они как раз лгали и оправдывали свою позицию, заявляя, что сбросить бомбу ради ускорения окончания войны было верным решением. Также и никто из японского правительства не извинился за втягивание в войну... Напротив, они утверждают, что это было неизбежно, что мы не имели иного выбора, кроме как сделать это... Возможно, японское правительство, начавшее войну, должно было составить группу при участии американского правительства.

Урановую бомбу сбросили на Хиросиму, и плутониевую — на Нагасаки. Затем была разработана другая бомба, похожая на плутониевую, с добавлением к составу водорода. Таким образом, они продолжили свои эксперименты...

И: Виден ли конец этому?

Танигути: Эти бомбы были испробованы не только на японских рыбаках, пострадало много людей... Ядерная гонка, желание завоёвывать мир с помощью ядерного оружия нарастали. Нам надо остановиться. И ради того, чтобы достичь этого, мы должны говорить о том, чему мы были свидетелями в Хиросиме и Нагасаки... Через десять лет, в 1955 г., после инцидента у Бикини со "Счастливым драконом", возникло антиядерное движение за разоружение. В то время множество людей поддерживало движение...

Мы должны создать миролюбивый мир и защитить мир, в котором люди смогут жить по-людски. Но взамен возник мир, разделённый политической идеологией. И в нём не было извинений ни перед Хиросимой и Нагасаки, ни перед "Счастливым драконом"...

Я говорил миру, что ядерное оружие несовместимо с человеческой жизнью. Однако чёткого движения за полное уничтожение ядерного оружия нет до сих пор. Верно, Советский Союз распался, и, казалось, будет какое-то сокращение ядерных вооружений. Однако США не уменьшили свои ядерные арсеналы, и даже в Японии обсуждается возможность производства ядерного оружия. Северная Корея также сообщила, что они намереваются создавать ядерное оружие. В настоящее время серьёзным вопросом является ядерная инспекция туда. А ядерная инспекция сама по себе уже сигнализирует об опасной ситуации...

При помощи человеческой мудрости и солидарности мы должны создать среду, которая дала бы нам возможность контролировать это...

И: Ваша взрослая жизнь покрывает собой период, который может быть назван "атомным веком". Что, на Ваш взгляд, является наследием ядерных технологий? Существует ли какая-то польза от их мирного применения?

Танигути: Термины "мир" и "мирное применение" используются слишком часто. Я думаю, существует единственное значение слова "мир". То есть, это слово нужно использовать для обозначения среды, в которой все в мире могли бы жить счастливо, как люди...

Могут быть иные доводы, как, например, дефицит энергетических ресурсов, но ядерные установки приводят к загрязнению вод. Где бы ни находился ядерный реактор, возникают горячие споры... Я всегда говорю, мы не должны позволить данной позиции привести нас к мысли, будто увеличение числа ядерных реакторов есть нечто неизбежное, что мы ничего не можем поделать, но только позволить этому происходить. Мы хотим, чтобы каждый думал об этом.

Одним из событий, произошедших в прошлом году, стало воззвание США к международному сообществу остановить производство плутония, даже для "мирного использования". Некоторые люди в Японии также поддержали недопустимость повторного использования плутония... и на прошлой неделе или около того было несколько слухов, что количество плутония было ограничено или уменьшено... Мы должны думать об альтернативе ядерной энергии, так что нам не следует зависеть от неё полностью. Чтобы достичь этого, нам следует не быть ограниченными политическими различиями или определённой идеологией. Мы должны бороться за одну и ту же цель — все мы хотим жить хорошо, как люди.

Почему мы не можем приложить усилия вместе? Я часто обсуждаю это с детьми, посещающими меня во время школьных экскурсий.