1  2  3

Кадзуо Оикава

...И порос холм горечавкою

В то утро старик опять стоял на вершине холма.

"Который же раз я его вижу?" — подумал Кэй, сбавляя скорость. Впереди, на невысоком холме, вырисовывался неподвижный силуэт. Издали его можно было принять за обмотанный рваными тряпками сухостой. Клюка, на которую опирался старик, казалась подпоркой для дерева.

Когда старик появлялся в широченной соломенной шляпе конусом, он смахивал на огородное чучело, когда же сидел, положив подбородок на руку, сжимавшую палку, то напоминал большой искорёженный пень. Одежда у старика, надо сказать, была вполне приличная. Порой он приходил в рабочем комбинезоне, иногда в лёгком кимоно и куртке свободного покроя. Но в первый момент почему-то всегда казалось, что он одет в лохмотья. И если ещё ветер трепал полы его кимоно, то можно было подумать, что это болтаются детские пелёнки, случайно занесённые на вершину холма.

Рассмотреть черты лица незнакомца с дороги не удавалось. Видно было только, что это глубокий старик со смуглой задубевшей кожей. По всей вероятности, какой-то крестьянин из ближайшей деревни.

У подножия холма шоссе поворачивало влево и тянулось вдоль узкой речушки, а затем уходило в глубь поросшего лесом горного хребта, видневшегося в просветах близлежащих гор. Кэй прибавил скорость. За окном кабины изредка мелькали деревеньки, но между ними не попадалось ни одного домишка. Моментами Кэю казалось, что скорость перескакивает за восемьдесят...

"Странный тип... может быть, больной?.."

Дважды в неделю Кэй доставлял жидкое топливо в небольшое курортное местечко. В кузове его грузовичка была установлена специальная цистерна. До мая, пока ещё не сошёл снег, Кэй ездил вместе с опытным водителем, а теперь — самостоятельно. Работа, конечно, ерундовая, но Кэю нравилась сама езда.

"Может быть, вообще стоит пойти на дальние перевозки?.. Мне ведь и ночные работы нипочём... Вот только беда с правами на вождение крупнотоннажек. Ведь их получишь лишь после двадцати... Или податься в войска сил самообороны? Кто знает, может, и права мать, твердившая: "Только казарма выбьет из тебя дурь и исправит такого балбеса!" В войсках и жалованье платят, и специальность можно приобрести. Но с моей ли безалаберностью жить по распорядку? В нашем крошечном агентстве всего-то около десяти человек, и то надоедаем друг другу. О-хо-хо, как бы это найти способ пожить беспечно и вольготно?

О чём же думает этот чудак на холме? Точно и не припомню, когда я впервые увидел его, но в мои последующие поездки по этой трассе старик неизменно бывал на холме. Разве что кроме дождливых дней. Наверно, дед уже не в своем уме. Не хотел бы я дожить до такого состояния..."

Кэй сбросил скорость. Навстречу, со стороны лесничества, приближалась машина, доверху гружённая буком. За левым ограничительным барьером дороги зияла глубокая расщелина.

Подошёл сезон июньских дождей. Однако погода стояла всё ещё прохладная. В мае выдалось несколько жарких, прямо-таки летних деньков, но потом внезапно подул неприятный, пронизывающий ветер. В газетах и по телевидению сообщали, что такое резкое похолодание может нанести ущерб посевам.

Местный курорт на горячем источнике был невелик: всего пять коттеджей, уютно разместившихся в зелёной низине. Последнее время дела курорта и так шли далеко не блестяще, естественно, что неблагоприятный прогноз погоды очень встревожил персонал. Горячий источник находился как раз возле глубокого горного потока, бежавшего с хребта Оу. На зиму курорт закрывался. Но с весны до осени, особенно в разгар лета, от отдыхающих не было отбоя. Однако в этом году долгожданное лето всё не наступало.

Кэй быстро управился с делами. Ему надо было завезти топливо во все немногочисленные здания курорта: пять коттеджей, курортную контору и в магазин "Сувенир" с просторным залом для отдыха. В конце каждого месяца нужно ещё собирать плату. Обычно, закончив дела, Кэй сразу же пускался в обратный путь.

В тот день неожиданно выглянуло бледное солнышко. Дорога послушно повторяла изгибы горной речушки. Весь путь до её впадения в реку Китаками, где раскинулся их городок, был не больше тридцати километров. Невысокий холм, на котором обычно стоял старик, находился как раз на полпути. Утром, когда Кэй ехал к источнику, старик уже был на месте. На краю отвесного склона холма, обращённого к дороге, одиноко росло деревце хурмы. Оно было настолько старое, что ствол его стал совершенно белёсым, будто с него ободрали кору. У обрыва, прислонившись к дереву, неподвижно стоял старик.

"Надо же, словно пригвождённый!" — ужаснулся в первое мгновение Кэй. — Ведь стоит ему оступиться, и он неминуемо сорвётся!" Холм был, правда, невысок, и Кэй, пожалуй, мог бы без труда спрыгнуть с него. Но свались старикан, тут бы ему и конец.

"Интересно, он всё ещё там?" Дорога в оба конца — к источнику и обратно — занимала около двух часов. Кэй отправлялся в путь в десять утра, а возвращался к полудню и сразу же шёл обедать в служебную столовую. Мимо холма он проезжал минут через двадцать после выезда из города, а на обратном пути — около полудня. Обычно Кэй видел старика и по дороге к источнику, и возвращаясь назад, но иногда уже не заставал его. Очевидно, этот чудак всё-таки не забывал о своём обеде.

В какую бы сторону ни ехал Кэй, силуэт холма, вырисовывавшийся на фоне двух поросших смешанным лесом гор, всегда был виден с дороги, но как выглядит вершина холма или дом старика — таких подробностей разглядеть на ходу не удавалось.

Дорога плавной дугой огибала холм с отвесной стороны, и Кэй давно мог бы уже заметить старика.

Но того что-то не было видно. "Сумел ли дед благополучно спуститься вниз?" — с опаской подумал Кэй, и сам подивился своим мыслям.

Он выбрал у подножия холма местечко, где можно было поставить машину, и пошёл справить нужду. Под ногами перекатывались высохшие паданцы хурмы. Неожиданно тишину нарушил крик сойки, чем-то напоминавший хриплый человеческий голос. Кэй возвратился к машине, но только он взялся за полуоткрытую дверцу кабины, как снова раздался крик. "Не-ет, сойки кричат не так!" Кэй вскинул взгляд и остолбенел.

С вершины холма, изумлённо разинув рот, на него в упор смотрел какой-то старец. Кэю стало не по себе, как от встречи с привидением, но, сообразив, что перед ним тот самый чудак, он успокоился. И всё-таки на душе было как-то неуютно. Старик что-то лопотал. "Надо же было спутать его с сойкой!" Кэй не мог разобрать слов старика, а тот всё повторял умоляюще:

— Кээцу, кээцу... — и вдруг заплакал.

"Чудной какой-то. О чём бормочет? Почему плачет? Наверно, всё-таки не в себе..." Кэй решил ни во что не впутываться и, распахнув дверцу кабины, собрался было уже усесться за руль, как слух его резанул надрывный вскрик:

— Кээцу!

Кэй невольно оглянулся. Старик стоял на самом краю, низко наклонившись вперёд, на лице — серьёзное, сосредоточенное выражение. Казалось, одно неловкое движение, и он свалится с обрыва.

— В чём дело? Зачем туда забрался? Там же опасно! — крикнул Кэй с досадой.

По лицу старика расплылось выражение изумления и радости. Он энергично закивал головой и стал жестами подзывать юношу к себе.

— Шёл бы ты, дедушка, домой! Тут и сорваться недолго — выкрикнул Кэй и попятился к машине. Старик даже затрясся от огорчения. Загребая пальцами воздух, он опять принялся подзывать Кэя, выкрикивая неразборчиво:

— Кээцу, под... под...

Кэй застыл на месте. Только теперь он догадался, что старик пытался выговорить: "Кэйити, поди сюда!"

Выражение отчаяния и мольбы на лице старика словно приковали к себе Кэя. "Очевидно, принимает меня за кого-то другого. И зовут того парня Кэйити, или, как шамкает дед, Кээцу".

Лицо старика озарилось радостью, но взгляд сохранял напряжённый, лихорадочный блеск. Он всё продолжал манить Кэя к себе. Кэй не помнил, чтобы незнакомый человек когда-нибудь смотрел на него так пристально и взволнованно.

Вечером Кэй отдыхал. Поужинав, он отправился в свою комнатушку в жилом домике за конторой. Из головы не выходила встреча со стариком. Заглянул сосед по квартире, пригласил в баню, но Кэй отказался, сославшись на усталость. Он и в самом деле почему-то утомился в тот день, и его клонило ко сну. Улёгшись на циновку, Кэй в какой-то полудрёме снова и снова перебирал в памяти подробности странной встречи...

...Пробираясь сквозь густые заросли папоротника, Кэй поднялся на холм по крутому склону. Перед ним неожиданно открылась широкая площадка. Оказалось, что спуститься с холма можно по довольно пологой тропинке, тянувшейся в сторону деревни. Видно было, как она огибает небольшое болотце и исчезает среди заливных полей.

"Глядя с шоссе, никогда бы не подумал, что у этого холма такая большая приплюснутая макушка". Кэй осмотрелся. За холмом виднелись две горы. Одна как раз в том направлении, куда убегала тропинка. На вершине её стоял домик, похожий на часовню. Отвесный склон горы, возле которого пролегала дорога, густо порос смешанным лесом. Вторая гора охватывала своими отрогами болото и примыкала к видневшейся вдали ещё более высокой горе. С холма был отчётливо виден и поворот автотрассы.

Старик шагнул из-под дерева и, опираясь на палку, торопливо засеменил к Кэю. Дед был широк в кости, но очень исхудавший. Эта худоба как-то ещё больше подчеркивала неуверенность старческой походки. Но в общем-то он был всё-таки заметно бодрее, чем это казалось издали. Смуглое морщинистое лицо блестело от пота и слёз.

— Кээцу, Кээцу! Как хорошо, что ты вернулся! Подскочив к Кэю, старик отбросил палку, обеими руками обхватил юношу и разрыдался, сотрясаясь всем телом. В горьких всхлипываниях, вырывавшихся из глубины гортани, слышалась долго копившаяся боль.

— О-ой, вернулся... вернулся! Как же я рад... как я рад!

Кэй растерялся. Ему было ясно, что его принимают за кого-то другого. Но у него не хватало смелости и твёрдости прямо сказать об этом несчастному старику. Как лишить радости безумца, которой бросается к совершенно незнакомому человеку и плачет от счастья, словно он после долгой разлуки встретил близкого родственника?

— Дедушка, что стряслось? Почему вы плачете?

Кэй положил руки на плечи старику, всё ещё обнимавшему его. Перед глазами Кэя оказалась дедова макушка, блестевшая пятнами плешин, и ему невольно захотелось поскорее отдёрнуть руки от костлявых, колючих плеч старика.

— Мне было так горько, так тяжело. Какое счастье, что ты вернулся! Вернулся живёхонький. Мой Кээцу... мой Кээцу...

Плечи старика вздрагивали от рыданий. Кэй опустился на корточки и, чтобы высвободиться из объятий старика, развёл его руки в стороны.

— Дедушка, ну поплакали, и хватит. Я ведь не на прогулке, а в рейсе.

Старик вытащил из-за пазухи полотенце и принялся старательно вытирать лицо. Вокруг выдававшегося вперёд рта серебрилась жиденькая щетина усов. Кэй выпрямился, подобрал брошенную стариком палку и, стоя поодаль, ждал, когда же он поднимется. Однако тот уселся прямо на траву, вытянул ноги в резиновых сандалиях и, глядя на Кэя глубоко запавшими глазами, заговорил:

— Надо же, ты стал совсем взрослым. А как со здоровьем? Не болеешь?

"Ну, кажется, лить слезы больше не будет. И за кого всё-таки принимает меня этот полоумный?" — Кэй с силой воткнул палку в землю и достал из кармана пачку сигарет. Понемногу успокаиваясь, старик продолжал внимательно наблюдать за ним. Затягиваясь сигаретой, Кэй думал, как бы ему поскорее улизнуть с холма.

— Дедушка, а где ваш дом?

Старик фыркнул. На лице собрались морщинки, резко обозначились острые скулы. От смеха на шее заходил кадык.

— Не болтав глупости! Ты что, забыл, где твой собственный дом?!

"Вот даёт!" — изумился Кэй. Им овладело озорство.

— Да, начисто забыл! — ответил он, присаживаясь рядом на корточки.

Старик расхохотался, обнажив крупные, выдававшиеся вперёд зубы.

— Помню, ты сызмальства любил посмешить людей.

— Забыл, да и только.

— Грех потешаться над старостью.

Кэй поразился. Теперь он уже затруднялся определить психическое состояние старика. Ведь уловил же дед, что Кэй подтрунивает над ним. Он заглянул старику в глаза. Тот продолжал смотреть на него спокойным изучающим взглядом. Наверно, так смотрят на внуков, когда ведут с ними неторопливый разговор. Во всяком случае, во взгляде старика не было заметно ничего странного или ненормального.

Тогда, решив ещё раз проверить его, Кэй спросил:

— Дедушка, а зачем вы стояли на холме?

Старик ответил не задумываясь:

— Зачем? Поглядывал, не вернулся ли ты. Я знал, что, если буду поджидать тебя здесь, ты непременно вернёшься. Видишь, всё так и вышло.

"Этот Кээцу небось махнул себе в город на заработки — и поминай как звали. Кем же он доводится старику? Сыном, что ли? Э-э, не-ет! Минуточку. Раз он моих лет, то, очевидно, это не сын, а внук! Самому-то деду уж, пожалуй, за восемьдесят".

Кэй попробовал задать ещё один вопрос:

— Дедушка, а почему вы ожидали именно здесь?

Старик лукаво улыбнулся и спокойно ответил:

— Опять ты за свои шутки? Как не понять, тут ведь наш дом!

Кэю стало не по себе: "Уж не лисица¹ ли в образе старика пытается околдовать меня? Или старик окончательно выжил из ума?"

— Здесь... дом?.. — Кэй поднялся и огляделся вокруг. И что же? На лужайке, поросшей травой и мелким кустарником, виднелись какие-то углубления и камни, похожие на остатки фундамента.

— Дом сгорел от пожара... — задумчиво пояснил старик.

— От пожара?!

"А-а, вот, оказывается, откуда здесь дерево хурмы... осталось от прежнего сада".

— Сперва я решил строиться здесь же. Но что-то не ладилось. Одна неудача шла за другой. Отслужили молебен, оказалось, что здесь дурное место. Вот тогда мы и перебрались в Нисикагэ... — Голос старика звучал всё глуше. — А чтобы тебе не пришлось зря блуждать в поисках, я и поджидал тебя здесь.

В начале их разговора, особенно после фразы: "Тут ведь наш дом!" — Кэй решил, что старик определённо выжил из ума. Но сейчас сознание как будто возвращалось к нему. Пусть в его памяти стёрлась точная дата этих печальных событий, но он всё-таки помнил, что дом их сгорел, что они перебрались в другое место. Логично и то, что старик поджидал здесь своего Кээцу, чтобы тому не пришлось искать новый дом. Тем не менее всё это порядком надоело Кэю. "Не торчать же здесь бесконечно! От таких разговорчиков и самому недолго свихнуться". Кэй бросил сигарету и придавил её ногой.

— Дедушка, уже полдень. Возвращайтесь-ка домой. Да и мне пора ехать, — проговорил он, поглядывая на деда и протягивая руку к его палке. Старик побледнел, лицо его словно окаменело.

— Кээцу, но почему ты уходишь?

— Как почему? Я же на работе. Вон внизу стоит мой грузовик. Если я опоздаю, мне не поздоровится. Ну, теперь понятно?

Старик протестующе замотал головой. Увидев, что Кэй отошёл в сторону, он нехотя поднялся, опираясь о землю руками.

— Не уходи! Останься! Если пойдёшь, тебя убьют! — Старик ухватился рукой за воткнутую в землю палку и, вытащив её, шагнул к Кэю. Тот попятился, продолжая урезонивать старика:

— Я ведь на работе. И если не вернусь вовремя, меня выгонят... Поймите же, дедушка.

Напряжение на лице старика сменилось испугом.

— Не уходи! Прошу тебя, не уходи! — Старик был в отчаянии. У него затряслись губы и щёки. Казалось, он вот-вот расплачется.

— Дедушка, я приеду к вам опять. Каждую пятницу и понедельник я езжу к источнику. Ну, давайте посчитаем: остаётся завтра и послезавтра. Значит, через два дня я снова буду здесь.

Глаза старика наполнились слезами. Кэй решительно повернулся, сбежал с холма и выскочил на дорогу.

— Кээцу! — раздался вдогонку вопль старика.

Кэю стало жаль его, но хотелось поскорее убежать от чего-то страшного, и он забрался в машину. Сев за руль, он, не оборачиваясь, завёл двигатель, включил скорость и нажал на педаль акселератора. Когда машина двинулась, Кэй облегчённо вздохнул, словно ему удалось ускользнуть от опасных преследователей...

1. В фольклоре народов Дальнего Востока лисица часто выступает как оборотень.

1  2  3