Нагасаки
Книга "Шествие в пасмурный день"
Кадзуо Оикава
...И порос холм горечавкою
Старика на холме что-то не было видно, и Кэй невольно забеспокоился. В минувшую пятницу дед не пришёл, очевидно, из-за сильного ливня. Кэй был даже рад этому. В понедельник, на рассвете, ему пришлось срочно везти в больницу соседа по общежитию. У того оказался острый приступ аппендицита. К источнику послали в тот день другого водителя.
Первого августа Кэй, как обычно, выехал в рейс. Прошло уже больше недели со времени их последней встречи, и Кэй надеялся повидать старика. Однако тот опять не пришёл. На обратном пути Кэй специально снизил скорость и внимательно осмотрел вершину холма, но там никого не было.
"В тот день, когда шёл дождь, старик не явился сам. В следующий раз он, очевидно, поджидал меня, но я не вышел в рейс. А вдруг всё это как-то сказалось на душевном состоянии бедняги? — раздумывал Кэй. — Да, но ведь он так привязан к своему Кээцу, что вряд ли мог забыть о нём из-за двух несостоявшихся встреч..." По пути домой Кэй снова и снова продолжал строить различные предположения. Ему казалось, что могло произойти одно из трёх: старик или спутал день, или забыл о своем Кээцу, или, наконец, заболел. Последнее было наиболее вероятным. Вряд ли старик мог позабыть о сыне. А если и спутал назначенный день, то это не сыграло бы никакой роли: похоже, что он приходил на холм ежедневно. Очевидно, старик почувствовал себя плохо и на этот раз не смог прийти. "Как бы не расхворался всерьёз, — обеспокоено подумал Кэй. В то же время он почувствовал некоторое облегчение: — Если дед больше не покажется, отпадёт необходимость тянуть эту печальную историю".
В следующую поездку старик опять не появился. Но теперь наряду с чувством избавления в душе Кэя нарастала тревога.
Приближался день поминовения усопших. Лето держалось прохладное, и рис стоял зелёный. В пору колосования и опыления, как никогда, нужны солнечный свет и тепло, в этом же году погода была немилостива. Время отпускное, на горячем источнике начался наплыв отдыхающих, но настроение у обслуживающего персонала — а это сплошь люди из крестьянских семей — оставалось подавленным.
Не увидев старика в третий раз, Кэй встревожился не на шутку. На обратном пути он поставил машину под обрывом и, протаптывая дорожку среди жёлтых цветов седума, взобрался на вершину холма. Старика, разумеется, не было. Если бы он пришёл, то, конечно, ждал бы на краю обрыва, откуда видна дорога.
Кругом стояла мёртвая тишина. Сиротливо лежал белый садовый камень, на котором они недавно сидели рядом. Вдали зеленели поля, но сознание того, что рис всё ещё не вызревает, невольно нагоняло тоску. Небо затянулось облаками, и болото отсвечивало тусклым пятном. "Что же могло случиться со стариком? — Кэй ещё раз огляделся вокруг. — Может, захворал и лежит дома? Или его отвезли в больницу? Дом старика отсюда не виден. Помнится, он рассказывал, что после пожара они перебрались в Нисикагэ. Это, должно быть, где-то между тем лесом и горой, что к северу от холма".
Кэй ещё немножко постоял на поляне. Он всё надеялся, что на тропинке, ведущей к холму, вдруг да покажется знакомая фигура. "Что же всё-таки стряслось с ним?.. А не навестить ли мне старичка? — подумал было Кэй, но тут же остановил себя: — Ни к чему, лишнее! Если дед больше не появится, наше знакомство тем и кончится. Так-то оно, пожалуй, будет спокойнее". С такими мыслями Кэй не спеша брёл к своей машине. Площадка, где местами уцелел фундамент сгоревшего дома, поросла травой и невысоким кустарником. Среди густой поросли Кэй обратил внимание на какой-то лиловатый цветок, но стоило заметить один, как в глазах уже зарябило от множества лиловых пятнышек. "Похоже на горечавку". Кэй остановился и стал внимательно рассматривать цветы. "Да, точно". Стебли достигали двадцати сантиметров и были усыпаны синевато-лиловыми цветами. Это оказался один из северных сортов горечавки. "Сейчас у неё как раз начинается пора цветения... Тёмно-лиловые цветы — предвестники осени", — с грустью подумал Кэй, и его вдруг охватило предчувствие, что со стариком он больше никогда не встретится.
Медленно спустившись с холма, Кэй подошёл к машине и оглянулся. Дерево хурмы на краю обрыва было всё в зелёных плодах. Как и в тот день, когда Кэй увидел под ним старика, оно поразило его своей пышной кроной.
С тяжёлым осадком на душе Кэй сел за руль. Словно желая отделаться от мрачных мыслей, энергично завёл мотор. Был уже первый час, никогда Кэй ещё так не задерживался. "Надо побыстрее добраться до дома — и в столовку! — настраивал он себя, но в голову снова лезли мысли о старике. — Несчастный человек. Ведь уже состарился, почти выжил из ума, а всё не может забыть погибшего сына".
И Кэй с удивительной ясностью ощутил, что война, забытая и далёкая, неуловимо вошла в его жизнь.
"Не знаю, правильно ли я поступил, подыгрывая старику. Старик-то был рад, это вне сомнения. Но что, если он теперь слёг и не находит места, не видя своего Кээцу? Тогда вся вина на мне. Очевидно, в первый же момент, как только старик принял меня за сына, надо было решительно разубедить его", — с раскаянием подумал Кэй.
Он уже миновал посёлок, видневшийся с холма, и проезжал через следующий, в котором были приметные здания школы и сельскохозяйственной кооперации. Слева от дороги стоял завод, обнесённый голубым решётчатым забором. Проезжая мимо него, Кэй затормозил. Его внимание привлекла группа работниц в одинаковых спецовках, с одинаковыми шарфиками на голове, игравших в заводском палисаднике в гэйтбол5, который в последнее время стал модным увлечением людей пожилого возраста. Зрителей было, пожалуй, больше, чем самих игроков. Кэй невольно вспомнил о Ёсико. "Спрошу-ка я о старике у неё. Узнаю, в чём дело, и успокоюсь". С этой мыслью он подъехал к воротам и остановился.
Выйдя из машины, Кэй прошёл на территорию завода. В это время с ним поравнялась женщина средних лет, шедшая в сторону игровой площадки, и Кэй обратился к ней.
— Вы говорите, её зовут Ёсико-сан? Но у нас три работницы с таким именем, — заметила женщина и, всматриваясь в собравшихся на спортплощадке, спросила: — А из каких мест ваша знакомая?
Кэй сначала растерялся, но, к счастью, тут же вспомнил:
— Она замужем за Такадзи-сан...
— А-а, понятно. Значит, вам нужна Ёсико-сан из семьи Такадзи... Сейчас я её позову, — с готовностью пообещала работница и заспешила к спортплощадке. Это было совсем близко от входных ворот, и уже через минуту-другую взгляды всех женщин обратились в сторону Кэя. Вот одна из них отделилась от толпы и направилась к нему.
"Как же мне лучше начать?" — лихорадочно раздумывал Кэй.
Подойдя к нему, работница по имени Ёсико почтительно поклонилась. Это была женщина лет пятидесяти с печальным, осунувшимся лицом. Бросив беглый взгляд на Кэя и его машину, она спросила:
— У вас ко мне какое-то дело?
— Скажите, пожалуйста, здоров ли ваш дедушка? Ну, тот старичок, что всегда стоял на вершине холма?
По лицу женщины промелькнуло выражение испуга. Она подозрительно посмотрела на Кэя:
— А вы что, его знакомый?
— Да как вам сказать... Встречались мы с ним всего два раза... там, на холме, возле хурмы... посидели, поговорили... Но последнее время его что-то не видно... И я невольно забеспокоился.
— А-а, вот оно что...
Ёсико посмотрела куда-то вдаль, потом вздохнула и, опустив глаза, произнесла:
— Видите ли... дедушка-то наш... умер.
Кэй был поражён. Мысль о смерти старика никак не укладывалась в его сознании. Он предполагал, что дед мог заболеть, но не больше. Конечно, старик порядком выжил из ума, но он же не был настолько дряхлым, чтобы вот так вдруг взять да умереть. Как-никак ведь сам взбирался на холм.
— И когда же это случилось? — У Кэя даже в горле перехватило.
Ёсико назвала дату. Кэй поспешно принялся высчитывать. Получалось, что старик умер спустя два дня после их последней встречи. Значит, в тот день, когда шёл дождь, его уже не было в живых.
— Вот уж не ожидал! Ведь дедушка не производил впечатления больного... — заметил Кэй и подумал: "А-а, должно быть, скончался скоропостижно".
— Он уже начал впадать в детство и частенько говорил несуразные вещи. Скажите, а когда именно вам довелось видеться с ним?
— За два дня до его кончины. Вот уж не предполагал. Конечно, у него были странности, но держался он довольно бодро. Просто не верится.
Ёсико стояла, молча уставившись в землю.
— Мы договорились с ним встретиться снова. Я ведь два раза в неделю проезжаю мимо холма.
— Простите, а почему вы вступили в разговор с нашим дедушкой? — Ёсико вскинула на Кэя глаза.
Кэй коротко рассказал историю их знакомства. По мере того как до Ёсико доходили его слова, лицо женщины каменело.
— Значит, он принял вас за Кэйити-сан?... — с трудом выдавила она.
— Скажите, я что, похож на вашего Кэйити-сан?
Побледневшая Ёсико посмотрела на Кэя и отрицательно мотнула головой.
— ...Пожалуй, нет... но ведь, собственно, мне самой не довелось видеть его. Разве что на старой, выцветшей фотографии... Дедушка-то наш ведь почти выжил из ума... Увидев вас, он, очевидно, вспомнил своего сына. Таким, каким он был в ту пору, когда его отправляли на фронт...
Из глаз Ёсико брызнули слёзы. Лицо исказила гримаса. Она вытащила из кармана носовой платок и приложила его к глазам.
— ...Надо сказать, что на старика очень повлияла смерть бабушки. Он резко изменился, стал заговариваться. Затем ухудшение наступило после отъезда моего младшего сына. Мальчик кончил сельскохозяйственное училище и уехал из дома... — вспоминала Ёсико, глотая слёзы и сдерживая рыдания. — ...Дедушка ведь пытался рассказать мне о том, будто Кэйити-сан вернулся и они уже виделись... А я ещё посмеялась, сказав, что всё это ему просто приснилось... Оказывается, он встретил вас... — Ёсико прижала к носу измятый платок и застыла, силясь сдержать подступившие рыдания.
— И надо же случиться такому. Значит, нет больше дедушки...
Кэй смотрел на её опущенные плечи и с горечью думал: "Знал бы, что всё так обернётся, отнёсся бы к старичку поприветливее".
— Да, помнится, дедушка сдал как-то сразу. Когда мой старший сын окончил среднюю школу и решил пойти в войска сил самообороны, свёкор был ещё совершенно в здравом уме и очень возражал против решения внука. Да-а, в ту пору голова у него была абсолютно ясная...
— Возражал, говорите?.. — У Кэя было такое чувство, словно всё рассказанное каким-то образом обращено к нему самому, будто он слышит и понимает доводы старика.
— Простите за вопрос... — Ёсико подняла на Кэя покрасневшие глаза и едва прошептала: — Как могло случиться, что дедушка угодил в болото?
"Золотой коршун"... — пронеслось в голове, — искал в трясине?!" — Догадка ошеломила Кэя. Перед глазами на миг возникла зыбкая, коварно мерцающая топь.
— Я так горюю... — Ёсико снова приложила к носу платок. Кэй не находил слов. Щеки коснулся порыв прохладного ветерка... Со спортивной площадки раздавались оживлённые возгласы работниц, увлёкшихся гэйтболом.
5. Гэйтбол — японская разновидность крокета для пожилых.
